Причем чуть ли не каждый случай излечения становится сенсацией. Но вот слова Ирины Нам, дочери излечившейся больной: «…У мамы был рак третьей стадии. Мы с сестрой в первую очередь ломали голову, где это лечить, обследовать и хватит ли денег? В итоге обратились в Ташкентский онкологический центр…Профессор Голиб Абдуллаевич Хакимов сказал, что это заболевание поддается лечению. Мама получила 9 курсов химиотерапии, после чего ей сделали операцию. Которая прошла успешно».
С этим письмом, опубликованным в интернете, мы и пришли в Ташкентский онкологический центр (Ташкентский городской филиал РСНПМЦОиР), чтобы из первых врачебных уст услышать об этой и других похожих историях. И подробнее познакомиться с условиями и методами лечения онкологических больных сегодня. А также ответить на ряд других вопросов, которые интересуют читателей, в частности, касающихся и материальной стороны дела. И при всем при этом, на живом примере убедить читателей, чтобы они не боялись в случае беды обращаться к нашим специалистами – они у нас есть.
В Узбекистане, как и во всем мире, заболевание раком растет год от года, в мегаполисах раком болеют чаще. Как говорят специалисты, в самой природе нет мест такого скопления птиц, животных, как это устроил человек. Даже вирусы легче погибают, когда больше воздуха. Недаром ведь и птичий грипп появился на больших птицефабриках, где клетки стоят вплотную друг к другу.
Руководитель Cancer Register Ташкента Дильбар Юлдашева рассказала нам, что онкологический центр располагает сегодня компьютерной базой со сведениями о всех онкобольных Ташкента. Такая база первая и пока единственная в республике. В 2019 году в Ташкенте на учете стояли 17 823 онкобольных. В 2018 их количество составляло 16 926 человек. У нас 73 семейные поликлиники, с помощью которых эта база обновляется.
Хорошо известно, как переживают люди, которых врач направляет в онкоцентр, да еще там подтверждается предположение о раке. У онкологов даже существует такой термин: «дата кошмара». Это когда больной и его родственники узнают о диагнозе. Перед врачами стоит задача – снять этот порог страха, чтобы люди повышали свою онкограмотность и понимали, что этот диагноз не так уж и страшен: болезнь лечится! А врачи в то же время должны быть «онконастороженными». Чтобы было больше гарантии диагностировать рак на ранних стадиях.
И тут мы возвращаемся к письму Ирины Нам. Диагноз ее мамы нам в онкоцентре сразу же уточнили. У нее была не третья, а четвертая стадия рака. То есть, самая опасная. И тем не менее ее вылечили! Есть и другие примеры такого исхода дела. Не надо опускать руки, не надо бояться идти в онкоцентр на обследование. К слову, обследование теми методами, которые здесь сегодня используются, позволили недавно обнаружить даже такой редкий вид онкологии у человека, которых всего 16 случаев на весь мир, этот 17-й. И сейчас наши специалисты совместно с Московским научно-практическим онкологическим институтом им. П.А.Герцена изучают и ищут способы лечения этой болезни.
Одна из пациенток онкоцентра, Марина Жигулина, с которой мне удалось поговорить здесь, сказала, что она со своей онкоболезнью ездила даже в Индию, не полагаясь на местных врачей. Но по-настоящему помогли ей только здесь.
Впрочем, каждая история, каждая болезнь, каждый пациент – это отдельный роман, - как сказал профессор Голиб Абдуллаевич Хакимов. Единственный в республике онколог, который впервые в Узбекистане выполнил и внедрил в клиническую практику операцию Льюиса (при раке пищевода) и многие другие уникальные методики, спас огромное количество жизней.
- Онкология – это социальная болезнь. Мы все должники перед онкобольными, потому что еще до конца не изучили это заболевание. Я всегда даю надежду своим пациентам, даю веру, что рак можно победить. Я также против лечения онкологических больных в частных клиниках. Где порою видят в пациенте в первую очередь кошелек. У нас операция, палата, еда – бесплатные, как и большинство лекарств.
На этих словах лично мне и хотелось бы закончить статью. Если бы не истории других больных, о которых здесь мы не говорили. Комментариев на эту тему немало и в интернете. А именно о том, что лечение онкологии обходится очень дорого.
Вот одна из историй, которая стала нам известна:
— Химия должна быть бесплатной, а для меня она почему-то была платная. Как я заметил, соседи по палате тоже платили. Анализ крови на онкомаркеры нужно идти делать в платную клинику. Кровь и плазма для переливания – 100 тысяч сумов за пакет и так далее, включая самые необходимые лекарства. В общем, на лечение у меня ушло около 2000 долларов. На обследовании – очереди, так как в одни двери входят и те, кто уже лечится здесь, и те, кто с улицы пришел. В регистратуре тоже очереди…
Мы попросили профессора Голиба Абдуллаевича Хакимова прокомментировать и это письмо. Вот его слова:
— Ни одну онкоклинику в мире государство не обеспечивает химпрепаратами на 100 процентов. У нас сегодня такая обеспеченность составляет около 54 процентов… Есть такие типы опухолей, на лечение которых лекарства завозятся только из-за рубежа. Цены у них естественно очень высокие. Но люди идут на любые траты, чтобы их достать.
Мы также слышали от больных, что некоторые лекарства они предпочитают германские или австрийские, которые не обладают побочными эффектами, вместо, например, индийских и турецких, которые предлагают здесь. И соответственно платят за это более высокую цену.
Мы также получили комментарий главного врача Ташкентского городского филиала Республиканского специализированного научно-практического медицинского центра онкологии и радиологии Дониёра Исхакова:
— Все химпрепараты, которые дает нам государство, поступают к нам в аптеку, мы раздаем их больным бесплатно. Не только химпрепараты, но и физрастворы, глюкозу и так далее. Поток больных очень большой. Препараты, которые нам выдают один раз в квартал, могут закончиться за два месяца. Лечение одного онкобольного – это колоссальные затраты. А мы только за 2019 год пролечили 12000 пациентов. Из них 9000 – получили химиотерапию. Вот тут не помешали бы пожертвования разных спонсоров. Они часто оплачивают концерты зарубежных исполнителей, а у нас тяжелобольные, и речь идет о жизни и смерти. У нас нет ни одного спонсора. Если бы крупные компании оказывали бы нам спонсорскую поддержку, я не говорю о деньгах, - к примеру, закупили бы крупную партию химпрепаратов. Или бы помогли с приобретением новейшего оборудования…
Дониёр Исхаков заявил также о дефиците необходимого оборудования.
— Больной, который пришёл к нам, должен полностью обследоваться здесь. Но у нас, к примеру, нет МРТ, ПЭТ установки и некоторого другого медоборудования. Такое оборудование есть в частных клиниках. Пока пациент пройдет все обследование, он объездит весь город, на это у него уйдет четыре-пять дней. Потом врач ему скажет, слава богу, у вас онкологии нет. Пациент изнутри себя «съест» за четыре дня. А если бы все оборудование было в одной клинике, то он бы избежал этого лишнего беспокойства…
Выявили рак – надо лечить, не выявили – хорошо. Гораздо дешевле во всех смыслах поставить диагноз на ранних стадиях. Например, рак молочной железы первой стадии 100 процентов можно излечить. Лечение больной третьей-четвертой стадии обойдется в десятки раз дороже. Раз в год мужчины и женщины должны обследоваться на рак. У нас, к сожалению, многие приходят уже на 3-4 стадиях.
Тут, на мой взгляд, нельзя обойти стороной и нашу собственную психологию: многие из нас уверены, что бесплатное лечение не будет достаточно эффективным. И мы порой предлагаем деньги там, где можно было бы обойтись и без этого. Увы, принципиальности не хватает с обеих сторон: кто-то предлагает, а кто-то не отказывается. Чему способствует и то, что наши врачи, которые проучились 8-10 лет, получают не самую высокую зарплату: полтора-два миллиона сумов в месяц...
Константин Башлаев.
