Петр
Бывшее общежитие на окраине Ташкента – желтая четырехэтажка, построенная буквой П. Большинство окон занавешены, из некоторых слышны крики. Здесь в основном живут полунищие, малообеспеченные многодетные семьи, люди с инвалидностью и пенсионеры.
Входим в здание. Тусклый длинный коридор. В углу на огромной куче курпачей молча сидит подросток, уставившись на нас черными глазами. Он сразу видит во мне чужака. Повсюду спертый запах пота, еды и сырости. По краям – маленькие комнаты с железными запертыми дверьми. Лишь одна дверь – деревянная, хлипкая. Ее мы и отворяем.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Перед нами – квадратная комната, напоминающая монашескую келью. В таких комнатах живут почти все обитатели этого дома. Стены окрашены бежевой краской. Пол – дощатый, скрипучий, поверх него слежавшийся ковер. Справа – металлическая панцирная кровать, слева – телевизор и холодильник, за которыми устроен закуток, похожий на кухню: обеденный стол и электрическая плитка на кирпичах. В казане бурлит тыквенный суп. Поперек комнаты на веревке развешаны вещи.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
В этой комнате живет Петр Кислов, или просто дядя Петя. Он незрячий. Ему 59 лет. Он высок, худощав, немного сутуловат и в меру лысоват. У него красивая улыбка, несмотря на то что нет нескольких передних зубов. Замученный болезнями, он не теряет живости и детской веселости. Постоянно шутит. Любит говорить об истории и политике. И злится, когда его называют дедом. Соседские дети, зная об этом, зовут его Петро, Петруха, чему он очень рад. Мне он внешне напоминает актера Джека Николсона.
Дядя Петя – житель махалли «Фазагир» Яшнабадского района Ташкента. У него – инвалидность первой группы. В 24 года он полностью ослеп, ему выбило глаза куском сверла.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Дядя Петя абсолютно одинокий человек – все его близкие либо умерли, либо уехали в Россию. Он живет на нищенскую пенсию в полунищенских условиях. Много лет в одиночку бьется с местными властями, отстаивая свои права. Такие люди, как он, негласно причислены к «вредоносным» и невыгодны с точки зрения пропаганды: они слишком требовательны к властям и могут сказать много лишнего. Поэтому местные власти стараются не показывать таких людей публично, они невидимы, их голоса не слышны.
За что именно борется дядя Петя, как он пытается изменить прогнившую систему социальной защиты и почему это важно для всех нас?
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«У меня фонтан крови изо рта хлынул»
Много лет дядя Петя жил своей жизнью, местные власти его не интересовали, он не был интересен властям. Ничего у государства он не требовал, жил на крошечную пенсию, но не жаловался. Пока несколько лет назад не произошел ужасный случай.
– Я в тот день убрался в комнате, все помыл, – говорит дядя Петя. – Такой день был хороший. И вдруг я закашлял, у меня фонтан крови изо рта хлынул. Сразу постучал в дверь к соседке, она вызвала скорую. А меня в это время всего кровью заливает. Сделали рентген, в легком дыра с грецкий орех.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Это был туберкулез. Дядю Петю заразил сосед в общежитии, с которым он общался. Он чудом выжил после двух лет мучительного лечения в больнице. А сосед Вова умер. Как умерло и большинство товарищей по палате.
– Если бы не сосед, я бы не знал, что такое туберкулез, – продолжает Петр Кислов. – Чтобы вылечить его, нельзя пить и курить. Я не раз замечал в больнице: тот, кто не курит, излечивается. Если бы я постоянно пил, я тоже бы сдох давно, как мои соседи. Где они все? Я вместе с ними там уже был бы.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
От туберкулеза дядя Петя вылечился, но организм его он сломил. С тех пор живет только на лекарствах. Не будет их, не будет дяди Пети. А пенсия у него – 950 тысяч сумов. Расходы на лекарства – 600–700 тысяч в месяц. Тут на еду не хватит, а еще и коммунальные услуги – около 200 тысяч в месяц. Он уже давно не в состоянии платить за «коммуналку», но никого это не волнует. Плати и все.
– Я как заболел, не смог больше платить, выдохся я, – говорит дядя Петя. – Таблетками от туберкулеза желудок и кишечник себе испортил. У меня дивертикулез кишечника – опухоль, шишки в животе растут. Гемангиома печени еще, гипертония, аритмия, полип желчного пузыря, который в рак может перерасти в любой момент. Врач назначает лекарства, я иду покупать их со своей пенсии, а они дорогие. В поликлинике одно лекарство только на пять дней в месяц дадут, а в остальные 25 дней мне сдохнуть надо?
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Так у него накопилось долгов почти на 10 млн сумов. И если бы это была единственная беда. Маленькая комната в общежитии, в которой он живет уже 17 лет и которую он получил по инвалидности, пока еще государственная. Приватизация в общежитии прошла пару лет назад. Но из-за долгов дяде Пете отказали в оформлении жилья. И если с ним что-то случится, комната уйдет государству. Вы скажете: ну и что? Дело в том, что в подобном положении, как у дяди Пети, сегодня сотни одиноких, беззащитных, полунищих людей по стране. Никто от этого не застрахован.
Система безжалостна ко всем. Она, как гиена, почуяв запах крови раненого животного, может долго и медленно идти за ним по пятам, дожидаясь своего часа. В нашем случае раненое животное – дядя Петя.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Баи» и «батраки»
Петр Кислов – незрячий одинокий пенсионер с инвалидностью первой группы. И кто же должен заниматься его вопросами? Хокимият Яшнабадского района, у которого есть полномочия и ресурсы, чтобы решить проблему с долгами дяди Пети. Но для этого обычно нужно идти на поклон в хокимият. Часами ждать в приемных начальников, вымаливая помощь. Чудо наступает тогда, когда по поручению хокима тебя включают в особые списки нуждающихся и твой вопрос моментально решается. Но у незрячего и больного дяди Пети уже нет здоровья, чтобы пробиваться на прием к хокиму. Да и принципы не позволяют ему унижаться, идти на поклон. Он верит в силу закона.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
– Они как будто хозяева там, в хокимияте, баи или кто, а мы батраки, - говорит Петр Кислов. – Я инвалид, слепой, одинокий человек, который имеет право пользоваться льготами, есть же законы, а мне никто ничего не делает. Я хожу попрошайничаю.
В 2021 году хоким Яшнабадского района посетил махаллю «Фазагир». Ту самую, в которой живет дядя Петя. Ему даже удалось лично поговорить с хокимом, рассказать о своих проблемах, огромных долгах, и вот что из этого вышло.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
– Я хокиму о своих долгах рассказал, – говорит Петр Кислов. – А он мне: «Если не мы, то кто тебе поможет?» Дал поручение своему помощнику включить меня в списки нуждающихся, обещал помочь. Вот он записал и ничего не сделал. А потом выяснилось, что меня вообще вычеркнули из «железной тетради». Инвалид должен быть в «железной тетради»? А они хотят – включат, хотят – выкинут из нее. Помощник хокима меня обманывал целый год, говорил, что я в «железной тетради» состою. Делал вид, что не понимает меня. Молчал. Эту тетрадь проверять надо постоянно, а я не могу, я без глаз.
Выходит, что даже подчиненные хокима не выполняют его личных поручений. Что говорить о махаллинских комитетах и их председателях, которые должны отстаивать интересы своих жителей, защищать их. Они же вроде «опора президента» или нет?
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Дядя Петя, не добившись ничего в хокимияте, стал требовать помощи у руководства махалли «Фазагир». Там ему пообещали найти спонсора, который погасит его долги за «коммуналку». Но для этого банально нужны квитанции о задолженностях. А кто их возьмет? Дядя Петя выходить на улицу не может чисто физически из-за слепоты, только в сопровождении. А махалля уже почти два года ему обещает добыть квитанции, найти спонсора. Но ни того, ни другого нет. Коммунальные долги все растут и растут. А председатель махалли «Фазагир» Венера Молдабаева уж слишком «занята», чтобы взяться за дело дяди Пети. Он стал чаще болеть и уже почти потерял надежду, что кто-нибудь ему поможет.
– Если бы хокимият с махаллей мне долги за свет, горячую воду и газ закрыли [около 8 млн сумов], мне бы полегче было, – говорит Петр. – Я потом бы кадастр сделал. А я не могу его сделать.
Они, наверное, ждут, когда я сдохну, и тогда комнату мою заберут себе. Я им в глаза говорю: «Вы ждете, наверное, когда я сдохну!» А я все живу и живу. Правды нет, не найдешь.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Федя и Толя
Мы уже в другой квартире в том же городе того же района. Комнаты – тусклые, неприбранные и неухоженные. Вокруг воняет потными телами, мочой, старостью и безнадегой. На стенах – выцветшие обои, местами оттопыренные лохмотьями. Потолок закопчен, мебель и вещи насквозь пропитаны пылью и грязью. Окна зарешечены железными прутьями. Ощущение, что в квартире время остановилось лет на сорок.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Мы идем в дальнюю комнату, откуда слышен голос. На кровати среди тряпья, грязного и дурно пахнущего скомканного белья сидит растрепанный пожилой мужчина. У него измученное лицо, лохматая бородка, обвисшие веки глаз, тяжелый свинцовый взгляд. Это Федор Кухтин. Ему 61 год. И он умирает. Умирает прямо сейчас. Умирает медленно, унизительно. И самое страшное, что спасти-то его еще можно, но помощи ждать неоткуда.
– Погляди на мою ногу! – говорит Федор Иванович, приспуская штаны у бедра. А там распухшая, распирающая огромная нога. – Врачи говорят: «Все, могила. Доживать вам осталось». А я смеюсь.
Пора объясниться. От чего умирает одинокий дядя Федя? И почему местные власти не борются за его жизнь?
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Федор Кухтин – одинокий пенсионер. Он живет в махалле «Парвоз» Яшнабадского района. У Федора Ивановича – инвалидность первой группы. Он с детства страдает эпилепсией. Живет он вместе с родным братом – Анатолием, у которого шизофрения. Но об этом позже.
Три года назад дядя Федя неудачно упал у себя дома на кухне, когда мыл посуду – неожиданно случился приступ эпилепсии. Упал так, что сломал шейку бедра. И причем второй раз. Первый – лет десять назад. У него долго не срасталась кость, врачи прикрутили ему к ноге какую-то пластину вместо эндопротеза. Позже выяснилось, что самую некачественную и дешевую.
– Это наша отечественная железка, самая простая, примитивная технология, – говорит Федор Кухтин. – А мы за нее еще $1000 заплатили тогда. Все, что можно было, в квартире продали. Врачи обещали, что я буду ходить.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Первое время дядя Федя хоть как-то передвигался по дому на ходунках. Но три года назад во время очередного приступа эпилепсии снова упал. Упал прямо на больную ногу – болты вылетели, пластину вырвало. С тех пор дядя Федя не ходит вообще, уже три года сидит на своей кровати.
UzNews.uz
– Я ночью во сне ворочаюсь, чувствую в ноге эту железку, – говорит Федор Иванович. – Она острая, все режет внутри. Меня в институт травматологии и ортопедии возили, врач сказал, что делать операцию мне не будет. Он даже раскрывать ногу побоялся. Сказал только: «Все, могила. Доживать вам осталось».
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Федору Ивановичу – могила. И таким же одиноким, нищим, простым людям, как он, – тоже могила. Могила всем тем, у кого нет денег на операцию. Есть деньги – ты человек, жить будешь. Нет – копи на гроб.
– Вчера телевизор смотрел, – продолжает Федор Иванович. – Там говорили про заботу о человеке, что одиноких и престарелых должны лечить бесплатно. А где это бесплатно, ты мне, брат, скажи? Покажи хоть одного врача, который честно бесплатно сделал операцию. Вот где загвоздка.
Дядя Федя пытался добиться бесплатной операции через органы здравоохранения. И ему даже повезло. Почти через полгода после обращения выдали ордер на операцию. Но дальше что-то пошло не так.
– Врачи в институте травматологии стали смотреть на мои рентгеновские снимки, потом друг на друга, совещались с заведующим, – говорит Федор Иванович. – Потом какая-то женщина к главному врачу зашла. Я их прямо спросил: «Вы будете операцию делать?» Они друг на друга смотрят: «Сердце может не выдержать наркоза». А я и так сдохну без операции. Мне показалось, что они деньги вымогали с меня. За большие деньги сделали бы операцию.
В больнице дядю Федю отправили умирать домой, не оказав никакой помощи. Соседи занесли его на табуретке в квартиру, посадили на кровать. Он так и сидит уже три года на этой кровати. Медленно умирает.
– Я не хочу умирать, я в душе пацан, – отчаянно говорит дядя Федя. – Я был крепким и остался. Я себя заставляю двигаться, чтобы пролежней не было. Я жить хочу!
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Смерть мамы
Ровно два года назад умерла мама Федора и Анатолия – Нина Михайловна. Так совпало, что она тоже сломала себе шейку бедра незадолго до падения дяди Феди. Она пролежала в кровати три года, пока не умерла. Сердце не выдержало. Оперировать ее не стали.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
– Мама в зале лежала, я у себя в комнате, – говорит Федор Иванович. – Она обычно проснется и сразу мне кричит: «Федька, ты живой?» Я говорю: «Да, мам, а ты?» В то утро мама не крикнула. Я сразу понял – что-то случилось. Брат в это время лечился в психдиспансере. Я вызвал скорую. Ее отвезли в больницу, через два дня она умерла. Похоронили ее без меня. Не успел я с мамой попрощаться. Она перед смертью мне часто говорила: «Никогда с братом не ругайтесь. Ты, Федя, как старший должен за младшего заступаться». Я ей в ответ: «Есть, мам». Не знаю, как буду дальше жить. И не знаю, как брат будет.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Брат дяди Феди – Анатолий Кухтин – единственный родной человек. Он его главный помощник по дому. Они вместе переживают все трудности. У Анатолия – шизофрения, но так было не всегда. С детства он был очень смышленым парнем. Он получил высшее образование, работал на авиационном заводе. В голодное время Анатолий поехал к сестренке в Россию, в Оренбург. Хотел много денег заработать. Его там сильно избили, он получил тяжелую травму головы. Вернулся в Ташкент уже с психическим расстройством. Анатолий два раза в год лечится в психдиспансере, когда становится агрессивным и у него начинаются обострения.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
– Кушать мы с Толиком сами готовим. Картошку, если есть. Бывает, и картошки нет, – говорит Федор Иванович. – Пенсию дают, а что на нее купишь? Если еды нет, мы голодаем. А так, стараемся кушать готовую еду: лепешки, колбасу и сало, если деньги, конечно, есть. Утром просыпаемся, чай пьем без ничего. Бывает, по три дня просто чай пьем. Голод мучает. Если у тебя есть холодная вода, можно напиться. Пока деньги нам не дадут, мы голодаем. Пенсия приходит – живем.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Жизнь Федора и Анатолия Кухтиных настолько беспросветна и унизительна, что заражает своей безнадегой и вгоняет в апатию. Перед тобой сидит человек, которому можно продлить жизнь. Федору Ивановичу нужно только прооперировать ногу, вживить современный эндопротез тазобедренного сустава, и он снова сможет ходить. И, наконец, выйдет из этого ада. Только требуется для этого очень много денег. И у государства эти деньги есть. Но они не доходят до простых нуждающихся людей, как Федор Иванович Кухтин.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Согласно постановлению президента № ПП-167 от 15 марта 2022 года, на поддержку и повышение уровня жизни старшего поколения Фонду «Нуроний» из Госбюджета выделили 50 млрд сумов. Из этих денег должны покрываться и расходы на проведение хирургических операций. Но до Федора Ивановича эти деньги не дошли. Он даже не знает про такую возможность и о таком постановлении. И виновато в этом, в частности, министерство по поддержке махалли и старшего поколения. Именно оно должно было «эффективно организовать деятельность групп «Кексалар маслахати» сходов граждан по осуществлению общественного контроля». Но сделало это недобросовестно. А в итоге страдают обычные люди.
Если Федору Ивановичу вовремя не оказать медицинскую помощь, не прооперировать ногу, то он умрет. Умрет так же, как и его мама – унизительно и в муках.
Почти половина пациентов с переломом шейки бедра умирают в течение года. И хочется верить, что «наверху» еще остались неравнодушные люди, которые готовы помочь спасти жизнь Федора Ивановича. Или мы уже живем в такое время, когда слабый обязан умереть, а сильный выжить?
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Рахимжон
Каждого человека жизнь испытывает по-своему. Одного сильно, другого менее болезненно. Но бьет она всех. И у каждого есть свой поворотный момент. У Петра – потеря зрения в молодости, у Федора – перелом шейки бедра, у его брата Анатолия – шизофрения. А у Рахимжона – инсульт.
Рахимжон Умаров – одинокий пенсионер. Ему 69 лет. У него инвалидность второй группы. Живет он в махалле «Авиасозлар» Яшнабадского района. Его точка невозврата – 90-е, когда миллионы людей на развалинах страны пытались выжить как могли. Рахимжон-ака не «вписался» в новое время. При Союзе он 25 лет работал личным водителем одного высокопоставленного чиновника. Встречал его в аэропорту. Начальник его любил и уважал. Но в 1992 году он решил эмигрировать в США. И даже позвал с собой Рахимжона Талиповича. Но тот отказался. О чем потом сильно пожалел.
Он ушел в бизнес – открыл свой магазин, который вскоре снесли. Потом таксовал на «Жигулях». Затем ушел на стройку. Там у него и случился инсульт.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
– Я в тот день плохо себя чувствовал, в голове что-то горячее приливать стало, – говорит Рахимжон Умаров. – Правая сторона онемела, рука не сжималась, мерзла. Оказывается, сосуд в мозгу лопнул, но я об этом узнал позже. Домой сразу поехал, еще за рулем был. Вместо того, чтобы в больницу помчаться, я чемпионат мира по футболу пошел смотреть. На следующий день друзья отвезли меня в больницу, врачи поставили диагноз инсульт. Стали капельницы делать.
Меня спасли, но ходить я разучился. Слишком поздно обратился к врачам.
Рахимжон-ака на стройку больше не вернулся. Машину продал – водить уже не мог. Он живет изолированно на мизерную пенсию в 800 тысяч сумов. У него сахарный диабет, гипертония, межпозвоночная грыжа, хронический бронхит, из-за которого задыхается днем и ночью. Без лекарств он не выживет, а на них каждый месяц уходит 500–700 тысяч. Еще и коммунальные услуги надо оплачивать. На что ему кушать, никто не знает.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
– Я в махаллинский комитет как-то за помощью обратился, – говорит Рахимжон Умаров. – А они мне: «Мы не выдаем помощь. У нас нет денег. И у вас пенсия хорошая, вам ничего не надо». Да как же не надо? 800 тысяч – хорошая пенсия? Люди по 2 миллиона получают, им деньги доплачивают, а мне нет? Я, честно говоря, не хочу в махаллю ходить просить помощи. Они обещают и ничего не делают. Помощник хокима ко мне ни разу не приходил, ни разу меня не видел.
Рахимжон Умаров как пенсионер с инвалидностью, нуждающийся в постороннем уходе, по закону имеет достаточно много возможностей. Но по факту он почти ничего не получает. И продолжает жить на свою маленькую пенсию. А руководство махалли «Авиасозлар» и социальная служба (районный отдел по развитию медико-социальных услуг), видимо, вводят пенсионера в заблуждение, уверяя его, что никакие денежные компенсации ему не положены. А пенсионер верит им на слово.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Рахимжона Талиповича убедили, что денежная компенсация за продукты питания ему не положена. Мол, выделяется она только одиноким престарелым гражданам. А он никакой не одинокий. У него есть дети. Пусть они за ним и смотрят. Проблема в том, что детей он своих видел в последний раз почти 30 лет назад.
– Я с женой развелся в 1994 году, – говорит Рахимжон-ака. – У меня от нее трое детей: две девочки и один мальчик. Старшая дочь в 1972 году родилась, средняя – в 1980-м, а сын – в 1993-м. Я как развелся, с детьми больше не общался. Так сложилось…
Георгий Намазов/ UzNews.uz
С семьей он полностью потерял связь. И никакой помощи от детей он не ждет. А социальную службу это не волнует. Глава отдела по развитию медико-социальных услуг Яшнабадского района Холида Махмутова утверждает следующее:
– Нет, Умаров не одинокий пенсионер. Он одиноко проживающий. У него есть дети, они по Семейному кодексу обязаны ухаживать за своими престарелыми родителями. Почему дети сбрасывают свою ответственность на нас?
В какой-то степени с ней можно согласиться. Но по факту детей рядом нет. И помощи от них ждать – тоже смысла нет. Да и в постановлении президента № ПП-274 от 08.06.2022 года конкретно говорится, что лицам с инвалидностью, нуждающимся в постороннем уходе, помимо пенсии, предусмотрена ежемесячная доплата за продукты питания в размере 1 БРВ – 300 тысяч сумов. Рахимжон Умаров полностью соответствует этой категории: у него есть инвалидность, он нуждается в постороннем уходе. Ни о каких детях в постановлении не говорится. Так почему же ему до сих пор не выплачивают эту доплату к пенсии? Или сотрудники социальной службы не читали внимательно постановления президента? Или намеренно его нарушают?
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Почти все одинокие пенсионеры, с которыми я разговаривал, большую часть своей пенсии тратят на лекарства. И государство им эти деньги не компенсирует.
Мне могут возразить, что одинокие пенсионеры и люди с инвалидностью могут бесплатно получить лекарства в своей поликлинике. Но это будет полуправда. Потому что препараты, которые врачи чаще всего назначают пенсионерам, не включены в бесплатный перечень лекарств Минздрава. И получается такая ловушка: лекарства вроде бы есть, а вроде бы их и нет.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«пожилым гражданам с диагнозом тяжелых заболеваний и пожилым гражданам с инвалидностью компенсируется до 50 процентов стоимости лекарственных средств на основе рецептов врачей исходя из трехмесячной потребности».
И тут сразу же оговорка:
«при этом перечень лекарственных средств согласуется с Министерством здравоохранения и компенсируется соответствующая сумма лекарственных средств на день принятия решения Министерством по поддержке махалли и старшего поколения».
Выходит, если врач назначит пенсионеру с инвалидностью дорогостоящие европейские препараты, которые способны вылечить его, продлить ему жизнь, а отечественных аналогов при этом нет, то государство не компенсирует потраченные на лекарства деньги.
Ни Петру Кислову, ни Федору Кухтину, ни Рахимжону Умарову врачи почти не назначили лекарства из «бесплатного списка» Минздрава. Спрашивается, а зачем тогда нужны эти списки, если они не работают? Если полунищие пенсионеры продолжают покупать лекарства со своей жалкой пенсии?
