Такого базара в Центральной Азии, как «Чорсу», нет. Даже 2 000 лет назад он всегда был самым крупным, красочным и многолюдным. Главный его плюс – расположение, ведь все дороги вели именно сюда. И даже название переводится с фарси как «четыре пути».
«Вообще под названием Чорсу часто имеется в виду торговое строение с четырьмя входами. Чорсу есть в Самарканде, Шахрисабзе – это купольные торговые сооружения, где пересекаются четыре дороги», – объясняет доктор архитектуры, ведущий научный сотрудник института искусствознания Академии наук Узбекистана Абдуманноп Зияев.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Когда появился базар?
«Чорсу» образовался еще в доисламский период – ему уже больше 2 000 лет. Базар построили в небольшой низменности, чтобы людям было комфортно торговать в любую погоду: осенью и зимой базар был укрыт от ветров, а летом сохранял прохладу.
Вокруг Ташкента пару тысяч лет назад было много оазисов: Актепа Юнусабад, Актепа Чиланзар, Мингурик и другие. Весь город стекался именно к «Чорсу».
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«При этом базар был рассчитан на город до 3 000 человек, а при Темуридах от силы до 30 000. «Чорсу» был достаточно небольшим в сравнении с тем, сколько места он занимает сейчас. Да и в Ташкенте уже проживают больше трех миллионов человек», – рассказывает Абдуманноп Зияев.
Находился базар в пешей доступности двух-трех часов. Тогда это считалось нормальным и вполне удобным. Со временем вокруг «Чорсу» образовались крепости, где купцы хранили свои товары. С появлением ислама вокруг них начали строить соборные мечети для местных жителей.
Архивное фото
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Базары – самое общественное место, особенно в древности. В пятницу сюда стекалось огромное количество людей», – рассказывает Абдуманноп Зияев.
Раньше на площади Чорсу располагался караван-сарай индийских купцов. Был он максимально закрытым и защищенным, посторонним попасть туда было крайне сложно. Индусы же из-за своих религиозных взглядов соорудили вход особым способом. У входа в караван-сарай пустили воду, здесь также всегда горели свечи. Индусы таким образом очищались стихиями воды и огня. Просуществовал индийский караван-сарай до революции 1917-го.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Торговлей на «Чорсу» занимались и китайцы, которые продавали шелк, посуду, индусы привозили жемчуг, пряности и лекарства. С территорий современного Казахстана гнали скот целыми стадами.
Архивное фото
«Каждая часть базара привлекала своих покупателей. К примеру, на северной стороне чаще всего встречались северяне, которые нуждались в теплой стеганой одежде. Фабрик на тот момент еще не было, одежду и ткани производили вручную, затем продавали свою продукцию на базаре, оплачивая налоги», – объясняет профессор.
Особое значение для истории имеет соборная мечеть Ходжа Ахрар Вали в районе площади Чорсу, построенная еще в ХV веке. По пятницам здесь собиралось еще больше народу, чем обычно, включая покупателей и верующих.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Абдуманноп Зияев объясняет, что мечеть, к сожалению, была перестроена в 1880-е годы, а с 1930 по 1990 год она была в запустении. Одно время там находились склады с трубами и коммунальные службы. Не использовалась мечеть по ее назначению, как и церкви, из-за запрета на религии. В Советском Союзе процветал атеизм.
«Со временем здание отдали коммунальным службам. Крыша стала протекать, кирпичная кладка заросла травой, в стенах появились трещины. Это был памятник архитектуры, но при независимости он уже разрушился и не поддавался реконструкции», – объясняет профессор.
Визуально мечеть больше не похожа на нечто старинное. Отстроили ее заново, ориентируясь на современную архитектуру. Рассчитана она теперь на любые погодные условия для удобства прихожан.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
В какой момент «Чорсу» начал рушиться
Все изменилось в 1920-х годах, когда Ленин объявил о новой экономической политике (НЭП), которую он ввел после состоявшейся революции и кровавой двухлетней гражданской войны. Большевики национализировали банки, заводы, запретили частный бизнес, частную торговлю, товарно-денежные отношения. «Чорсу», который веками жил по законам рынка, был уничтожен. Многие зажиточные люди, предприниматели, ремесленники и торговцы попали под аресты.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Существовал базар со своей системой, нравами и начальниками. И все вдруг уничтожили. Лавочников разбросало, не было прежних упорядоченных магазинов, повсюду был беспорядок, никакой системности. Благо, в вопросах сельхозпродукции государство не смогло повлиять на людей. Овощные лавки власти не трогали, и народ хоть как-то мог зарабатывать», – рассказывает Абдуманноп Зияев.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
В 1960-е годы из-за дефицита товаров найти что-нибудь стоящее было проблематично. Производили много, но качество оставляло желать лучшего. А те ремесленники, которые семьями, соблюдая традиции, делали вещи высокого качества, больше не могли заниматься своим делом.
Люди ходили в одинаковой обуви, одинаковых костюмах – никакого разнообразия. Только сельхозпродукция по-настоящему спасала местных торговцев. У каждого был свой двор, где человек мог что-то выращивать. При этом был дефицит мясо-молочной продукции, потому что в городах запрещалось держать скот.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Я вырос в Старом городе, до революции у нас в каждом дворе были свои коровы или козы. В 50-х по махаллям ходила специальная милиция, которая выискивала во дворах баранов и коров. Если у какой-то семьи находили, сразу конфисковывали. В селах и колхозах коров держали, но в городе это было категорически запрещено», – вспоминает профессор.
К счастью, в 80-е годы «Чорсу» стал приобретать восточный облик, потому что у народа появилась потребность в чем-то родном и азиатском. При этом внешний вид базара был полностью изменен.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Все магазинчики на «Чорсу» раньше строились из самана – сырцового кирпича. Через 50-70 лет они приходили в ветхое состояние. Из-за чего лавки сносили и отстраивали заново, век их был недолог. Это были эдакие времянки, которые в 80-е пришлось ломать.
Наиболее приличное пространство находилось у входа на «Чорсу», где продавали национальные блюда, в народе его прозвали «обжорным рядом». Павильон был основан еще в 1950-х годах и придавал базару национальный колорит.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Да, точки общепита были вполне популярны, но и они являлись государственными. У продавцов существовал определенный финансовый лимит, поэтому качество еды оставляло желать лучшего.
Во дворе медресе Беклярбека поставили памятник Ленину. В 1930-е медресе снесли, внешний и внутренний облик религиозных зданий менялся тогда повсеместно.
Мечеть Хатун была невероятно красивой, вся в росписях. Ее перенесли на территорию комплекса Шайхонтохур, а из нее сделали «Красную чайхану» – место пропаганды коммунизма среди местного населения. На стенах висели портреты Кагановича, Дзержинского и других сподвижников Сталина.
На улице Бешагач в 50-е годы была одна старая чайхана. Обычно там сидели старики в чапанах, а на стенах висели портреты членов политбюро. Как-то Абдуманноп Зияев спросил у чайханщика:
– Зачем это здесь висит?
– Не спрашивай. Так положено, – грозно ответил ему мужчина.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Сегодня, к счастью, религиозные сооружения и чайханы используются по назначению, там больше не висят фотографии Сталина или Кагановича. Со временем ряды с ароматной национальной едой стали самыми знаменитыми среди туристов. Еще особое значение для «Чорсу» имеют лепешечные ряды. Найти здесь можно все что угодно: патыр, катлама, лочира.
Доима Ходжаева продает лепешки на этом базаре уже больше 20 лет. За прилавком стоят двое – она и ее дочка. Начинается их работа в три часа ночи, как и у остальных лепешечников. «Физически нам не тяжело. Это уже привычка», – смеется Доима.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Аренда здесь – посуточная, и если семья решит устроить себе небольшой отдых, платить за место не придется. Один день аренды стоит 7 000 сумов, но, как нам объяснили, в других торговых точках «Чорсу» аренда за место зависит от суммы проданного товара.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Трудятся лепешечники на базаре чаще всего семьями. В пекарне ароматный запах хлеба не выветривается. Работа здесь кипит практически сутками. Жара стоит в пекарне невероятная, несмотря на холод на улице. Женщины за столами месят тесто и создают лепешки причудливой формы, а предприимчивая маленькая девочка стоит возле тележки с горячими лепешками, предлагает прохожим их купить.
«В каждом тандыре выпекается в день по тысяче лепешек. Всего у нас десять тандыров, за каждым закреплен свой хозяин», – объясняет женщина.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Каждый день сюда приходят туристы в сопровождении гидов, и те, кто хочет поучаствовать в выпекании лепешек, за отдельную плату могут попробовать себя в этом непростом деле.
Помимо рядов с вкусным восточным хлебом, на «Чорсу» есть лавки с разными сладостями, которые тоже изготавливают семьями.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Я всегда вспоминаю свое детство. Мне было лет восемь, и я часто просил у родителей купить на «Чорсу» леденцы или какие-нибудь вкусняшки. Тогда был большой дефицит шоколадок и конфет, а народные сладости пользовались успехом. Сейчас, конечно, у всех есть сникерсы, а мы раньше брали пашмак без всяких вкусовых наполнителей и ели его», – рассказывает профессор.
Нафиса Нарзаева продает на «Чорсу» сладости, заботливо приготовленные членами ее семьи. Весь стол занимают вкусности ручной работы. «Попробуйте! Вообще Zo’r! Наша национальная халва – самая лучшая!» – улыбается девушка и угощает нас ею.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Готовить сладости начал еще ее дедушка, потом продолжила дело мама. Занимаются они малым бизнесом у себя дома. По словам Нафисы, новеньких продавцов на «Чорсу» нет. Все, кто стоят за прилавками, – это поколения семей, которые давным-давно нашли себе местечко на этом рынке. Для новичков здесь места уже не будет.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Конкуренции у нас среди продавцов нет. Мы все друг друга знаем. Иногда приходят клиенты и говорят, что за тем прилавком халва на 10 000 сумов дешевле. А мы-то цены друг друга знаем, нас не проведешь», – улыбается Нафиса.
В день, по ее словам, к прилавкам могут подходить по двести туристов в сезон. Кто-то покупает для себя, кто-то в подарок или только пробуют на вкус. Во время пандемии коронавируса было затишье среди покупателей, но сейчас уже все вернулось на круги своя.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Называли «Чорсу» во время Советского Союза Октябрьским базаром – в честь Октябрьской революции. «Народ название признавать не хотел, и переименование далось с трудом. Целое поколение уже ушло, но название «Чорсу», к счастью, вернулось. Правда, никаких зданий прошлого на базаре уже не осталось», – рассказывает профессор.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Сейчас тех потребностей, что были даже 100 лет назад, у наших людей уже нет. Если какие-то уникальные вещи и шьют вручную, то используют их только по торжественным случаям или покупают подобные товары исключительно туристы. На самом базаре, если вы хотите приобрести что-то необычное, найдете, скорее всего, вещи массового производства.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Яркие национальные тарелки, чайники или пиалы любого дизайна можно найти чуть ли не в каждой сувенирной лавке. Однако напротив «Чорсу» есть улица, где все еще есть народные мастера и ремесленники. К сожалению, находятся они не на самом базаре, а через дорогу от него.
«Кто-то производит колыбели, ажурные деревянные вещи, мантышницы, но все это в ограниченном количестве. В этом есть положительная сторона – они существуют и сохраняют наши традиции», – рассказывает историк.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Сегодня в этом ряду можно найти разных мастеров и товары с национальным колоритом. Строительство купольного комплекса было завершено еще в начале 1990-х годов. Больше всего привлекает мое внимание яркий магазинчик с музыкальными инструментами. Как нам рассказал его владелец, его семья занимается производством музыкальных инструментов уже седьмое поколение.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Наши прадеды и деды жили в Восточном Туркестане. Раньше это место называлось Уйгурстаном. А после присоединения к Китаю – Синьцзян-Уйгурским автономным районом. Они жили в городе Урумчи и производили музыкальные инструменты. Еще мои прапрадеды занимались этим ремеслом. Передавалось оно из поколения в поколение», – рассказывает Махсуджон Ашимов.
Архивное фото
У его дедушки была музыкальная фабрика. А потом в Китае начали ущемлять права уйгуров, и его дедушка с десятилетним сыном переехали в Казахстан. В Алматы он устроился работать на советскую музыкальную фабрику, где изготавливал национальные музыкальные инструменты. Через несколько лет семья переехала в Узбекистан. Здесь дедушка вновь устроился на музыкальную фабрику.
«В то время производить что-то дома было невозможно. Тогда были другие правила и законы. Мой отец проработал на фабрике десять лет, а потом СССР развалился и начали закрываться все фабрики и заводы», – рассказывает Махсуджон Ашимов.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Тогда его отец устроился работать в музыкальную школу-интернат имени Глиэра мастером музыкальных инструментов. В 1990-е напротив «Чорсу» построили целый ряд магазинов для ремесленников. Отцу Махсуджона дали один из таких, его семья начала работать на себя, производить инструменты частным образом.
Позже они открыли отдельный цех, в котором сейчас работают 16 членов семьи. По словам Махсуджона, они обеспечивают музыкальными инструментами большую часть Узбекистана, включая музыкальные школы. Иногда поступают заказы из Кыргызстана и Таджикистана.
Архивное фото
Современный вид «Чорсу»
Всего несколько десятков лет назад весь базар выглядел совершенно иначе. Купола, которые привлекают к себе множество туристов, сто лет назад просто не могли появиться на свет. Купольные сооружения, известные нам по той же Бухаре, в диаметре составляют 10-15 метров, а самый главный купол базара «Чорсу» – около 80.
В 1980-х годах архитекторы Ташкентского государственного института проектирования города Владимир Азимов и Сабир Адылов начали отстраивать базар в привычном для нас виде. «Володя отвечал за технологию, а Сабир больше любил национальный колорит. Поэтому они хорошо сработались в тандеме, и теперь у нас есть базар «Чорсу», – вспоминает профессор.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Во время перестройки «Чорсу» и создания огромного главного купола базара начали прокладывать и одноименную станцию метро. Тоннели проводили открытым способом через базарную площадь.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Абдуманноп Зияев поделился с нами своей мечтой, которую он надеется в скором времени воплотить в жизнь. А именно, реконструировать отрезок улицы рядом с базаром «Чорсу», вернуть ему первоначальный вид, чтобы торговля здесь шла по обычаям и традициям прошлого. Воссоздать глинобитные торговые лавки, в которых продавцы, одетые по моде прошлого, могли бы еще больше привлекать туристов, желающих прочувствовать этот дух.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
«Я сколько раз пробовал начать это дело! Думаю, со временем мы это все осуществим. Представляете, целая улица будет построена по технологиям тех лет!» – делится мыслями профессор.
К примеру, в Скандинавских странах и других европейских городах крайне популярны ярмарки средневекового типа. Посмотреть на разодетых торговцев съезжаются не только местные жители, но и путешественники дальних стран. У нас же вполне реально сделать то же самое, если выделить несколько десятков метров на это дело и воссоздать дух прошлого, ориентируясь на самобытный «Чорсу», начавший свою жизнь 2 000 лет назад.
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
Георгий Намазов/ UzNews.uz
