Весной 2018 года Абдулазиз переходил оживленную дорогу возле своего дома. Светофор не работал. Абдулазиз – слабовидящий. С ним параллельно шла группа людей, которая как-то успела перебежать эту дорогу, а он не успел…Большой пассажирский автобус так шарахнул парня, что тот «проехался метров десять по асфальту». Абдулазиз остался жив. Из последствий – шрамы.
Я начал с этого эпизода неспроста. Он отражает всю жизнь человека с инвалидностью. Которого каждый день «автобус», битком набитый стереотипами, страхами, презрением, неверием, шарахает и отбрасывает от общества. Людям с инвалидностью очень трудно устроиться на работу, им трудно доказать, что они способны достичь того же, а то и большего, чем «обычные» люди.
Абдулазизу Салимову – 22 года. Родился он в Ташкенте. Второй ребенок в семье – есть старшая сестра и младший брат. Проблема со зрением передалась детям генетически через родителей – они тоже слабовидящие. «У меня есть остаточное зрение, слабенькое, но все-таки имеется. У братишки со зрением гораздо лучше, чем у всех нас. Тоже удача, вероятность», - говорит Абдулазиз.
Окончил он специализированную школу-интернат для незрячих и слабовидящих детей. В этих школах ребята учатся на год больше, чем в обычных. Все учебники напечатаны шрифтом Брайля. «Школьная программа не сильно отличается, растянута просто».
– Школа формирует взгляды: есть свои, есть чужие, - говорит Абдулазиз. – Все зрячие для таких людей становятся чужими. Они друг друга не могут понять. Решается эта проблема в основном, когда заканчивается школа. Человек выходит в мир, если он продолжает учиться. Проблема в том, что не все желают, и не все могут продолжить свое образование.
У Абдулазиза все получилось. Он поступил на математический факультет Национального университета Узбекистана, вначале окончив лицей при этом вузе. Причем поступил на бюджет. Сейчас он уже на третьем курсе.
– Со студентами у таких, как я, особых проблем не бывает, – говорит Абдулазиз. – Они возникают чаще с преподавателями, у которых уже сложилось стереотипное мнение о том, что люди с инвалидностью не могут учиться наравне с обычными. Первое, что спрашивают новые учителя: «А как ты будешь писать?». Или просто пишут на доске, читай как хочешь. Мне очень часто приходилось на одном занятии просить несколько раз, чтобы преподаватель озвучивал написанное на доске. Есть еще такая очень интересная манера у людей, они, почему-то обращаясь к незрячим, говорят громко и медленно, как с глухими или с какими-то умственно отсталыми людьми. Меня это очень удивляет, я слышу очень хорошо, я вижу плохо.
Абдулазиз мечтает стать программистом. Он занимается этим с 12 лет. Где научился? «Меня обучал YouTube, интернет. Первым делом я написал программу, которая выводит на рабочем столе надпись «Привет, мир!», - рассказывает он. Мальчик с детства изучал разные языки программирования: С, С++, СSharp, Python. Сейчас он создает адаптированные игры для незрячих и слабовидящих пользователей. 2D-игра BloodShot – его ранняя разработка. Саму игру нельзя увидеть, в нее играют с помощью слуха. Например, справа движется враг, слышатся его шаги. Индикатор начинает пищать. У героя игры есть разное оружие, которым он стреляет, когда враг слишком близко. С каждым убитым противником скорость игры возрастает.
Абдулазиз мечтает создать собственную операционную систему. Да-да, стать в один ряд с Windows, Mac OS, Linux. Парень считает, что хоть продукт этих корпораций очень хороший, но он все-таки заточен на массового потребителя. «Я же хочу создать систему, которая будет доступна любому. Будь то человек с проблемами слуха, зрения и так далее», - говорит Абдулазиз.
Другая сторона жизни Абдулазиза – работа. Он еще подростком пытался устроиться куда-нибудь, хоть на полставки. «Работу я искал с 16 лет, пробовал подработать оператором в call-центре, интересовался переводами». Переводами в 16 лет? Да, парень знает четыре иностранных языка: русский, английский, фарси, эсперанто (международный искусственно созданный язык). Последние два изучал самостоятельно. «Это такие языки, которые в школе не преподают. Фарси два года назад начал изучать, сейчас владею им в совершенстве. Была мотивация познакомиться с девушкой на фарси… Эсперанто – с 2014 года. На нем общаюсь со многими носителями языка, выучил его по интернету. Также выписывал специализированные книги шрифтом Брайля в кисловодской библиотеке (Нижний Новгород, Россия)».
Абдулазиз вырос в музыкальной семье. Мама и папа играют на фортепиано. Он тоже окончил музыкальную школу по классу скрипки. Но также он играет на гитаре, фортепиано, флейте, поет.
Есть такая теория, что у незрячих и слабовидящих людей лучше развиты слух и память. Абдулазиз это объясняет так: «Если у вас отсутствует один из органов чувств или не развит, приходится пользоваться остальными в большей степени, чтобы восполнить то, чего не могут дать глаза».
Несмотря на все эти способности Абдулазиза, его нигде не брали на работу. Вначале предлогом был возраст, потом – проблема со зрением. «Выслушают, дают возможность даже пройти обучение какое-то, а потом в конце чаще всего говорят: «Вы нам не подходите». Ну и все…этим, собственно, и заканчивается. Работодатель изначально считает, что человек с инвалидностью не сможет работать наравне с обычными здоровыми людьми».
Позже Абдулазиз перестал говорить по телефону о своей особенности. Так сходил на собеседование в компанию CLICK.
– Пришел на собеседование, увидели, меня даже особо мучать не стали, а просто сказали: «Хорошо, вот флешка с программой. Как вы работать будете?».
– Я вставляю флешку и начинаю работать. В первый день дали обучающие материалы. Сказали: «Садись, работай. Сможешь – хорошо, не сможешь – извини».
– Идеальный подход, чтобы показать себя. Затем я прошел стандартное собеседование, и уже как два года работаю в компании CLICK. Спустя год работы стал ведущим специалистом клиентского отдела…Слабовидящий или незрячий спокойно может работать наравне со всеми, и даже по скорости превышать других. Потому что не нужно смотреть на экран, на клавиатуре работать гораздо быстрее, чем мышкой. Нельзя все время быть автономно-отделенным, быть в спецгруппе, спецшколе. Если человека закапсулировать в этой среде, он ее никогда и не покинет. Поэтому я за инклюзивность. Ведь как активный член общества слепых знаю очень много людей, которые просто не покидают свою среду, живут только вот в этом маленьком мирке, который они видят, больше ничего видеть не хотят и не желают. У кого-то это страх перед обществом, перед людьми, не похожими на них.
Между тем, лишь 7,1% мужчин и женщин с инвалидностью в возрасте 16−59 и 16−54 лет соответственно были официально трудоустроены в 2019 году. В сельской местности – всего лишь 5,8% людей с инвалидностью.
Данные Государственного налогового комитета по подоходному налогу населения показали, что из 162,2 тысячи людей с инвалидностью, «признанных трудоспособными», официально трудоустроены лишь 21,1 тысячи – около 6% всех зарегистрированных людей с инвалидностью трудоспособного возраста. Женщины с инвалидностью находятся в более уязвимом положении по сравнению с мужчинами: 4,4% женщин против 8,9% мужчин были трудоустроены.
Юлианна Швидченко – в этих «процентах». Ей 33 года. Большую часть жизни она борется за движение. Движение в прямом смысле. У нее полиартрит. Он пожирает суставы и смазку между ними, человека постепенно сковывает. Юлианна родилась здоровой девочкой. В два года, в садике, она упала на колени. У нее была в тот момент инфекция в горле, и эта инфекция перешла на кости. Девочку лечили лекарством из змеиного яда, которое только-только придумали.
– Сейчас оно называется «Эриксин», – говорит Юлианна, – уже запатентовано. Благодаря этому лекарству я встала на ноги и начала ходить. Начала жить нормальной жизнью.
Юлианна успела отучиться в специализированной школе-интернате для людей с инвалидностью. Успела окончить учебу в банковском колледже. Юлианна именно успевала, потому что с каждым годом болезнь прогрессировала.
«Мне повезло, что родители отдали меня в школу. Не всех детей с инвалидностью отдают учиться, волнуются. Мои родители очень сильно волновались, потому что в школе дети обычно бегают, прыгают, падают. А мне нельзя было падать из-за заболевания. Но ведь нигде, никакому человеку с инвалидностью не может быть безопасно совсем. Если сейчас родители детей с инвалидностью думают, отдавать ребенка в школу или нет, то однозначно – стоит отдавать. Каким бы не был человек, он должен социализироваться. Находить друзей, подруг, должен общаться с людьми – так легче».
Если в школу Юлианна еще могла ездить на велосипеде, то в колледже ее суставы «испортились» окончательно. «В Ташкенте в тот момент была бесплатная консультация индийского доктора, специалиста по моему заболеванию. Он нам посоветовал сделать четыре операции. Сказал, что это будет стоить 30 тысяч долларов, потом сказал, что сделает скидку до 20 тысяч долларов. Посоветовал искать спонсоров».
Нашли Общественный Детский Фонд «Sen Yolg'iz Emassan», который выделил девушке необходимые средства. И ей заменили суставы – провели эндопротезирование. «После этого ходить мне стало легче. Но стала ходить в туторах». Туторы – это специальное приспособление на ноги, наподобие съемного гипса, которые фиксируют их в прямом состоянии.
У Юлианны три сестры. Она самая младшая. Мама – бухгалтер, папа – сантехник. Отца называли «Добрый дядя Сережа», за то, что он всегда безотказно помогал ремонтировать сантехнику. Порой бесплатно. Мама умерла от рака в 2017 году, не дождавшись четвертой операции дочке. Отца тоже не стало спустя год. Мама с детства готовила девочку быть самостоятельной. «Я хочу пожить одна, но понимаю, что долго не выдержу». Сейчас Юлианна живет со старшей сестрой, с ее семьей, племянниками. У нее есть парень Петр, с которым познакомилась в 2018 году. «Мы уже два года вместе, у него нет инвалидности».
Последние четыре года Юлианна работает оператором в call-центрах. Три с половиной года в компании – Arba, последние полгода в сети ресторанов быстрого питания Evos. Тут она уже работает из дома – дистанционно.
– Нашла объявление в интернете, где приглашают на работу людей с инвалидностью и обеспечивают компьютером, - говорит Юлианна. – Собеседование было онлайн – буквально пять-десять минут. Посмотрели, поговорили. Сказали, что я им понравилась: «Мы вас берем, напишем, позвоним». На дом ко мне отправили девушку из колл-центра, она меня научила работать.
Сегодня Юлианна обслуживает 140-150 заказов в день. «Я люблю операторское дело. Я всегда, когда сажусь, надеваю наушники, начинаю работать, я прямо кайфую. Это мое. Я лучше себя чувствую, когда я работаю».
По-моему, она сказала главное. Труд – это хорошее средство социализации и обретения независимости человека. Более того, это право каждого гражданина, прописанное в Конституции Узбекистана. Закон «О правах лиц с инвалидностью» запрещает дискриминацию по признаку инвалидности в отношении всех форм трудовых отношений, включая условия приема на работу, найма, осуществления трудовой деятельности, сохранения работы, продвижения по службе (работе), а также обеспечения безопасных условий труда.
Надеюсь, что истории Юлианны и Абдулазиза убедили в том, что люди с инвалидностью такие, как и все – хотят иметь достойную работу, продвигаться по карьерной лестнице, развиваться и жить в обществе без барьеров и сложившихся предрассудков об их способностях.
Константин Башлаев
Видео
Если Вы работодатель и небезразличны к инклюзивному трудоустройству, станьте партнером реализуемого организацией «Шароит Плюс» проекта по обеспечению людей с инвалидностью рабочими местами через специализированный рекрутинговый портал www.ishplus.uz. Сейчас портал в процессе разработки, но Вы можете уже предложить вакансии и стажировки для людей с инвалидностью для публикации на Telegram-канале проекта.
